– Вторая сказка, – говорит отец.
– “Прилетела птица на реку. Села на обрыве и видит: по песку, у самой волны, бегает зуек. Побежит-побежит – и станет. А станет – сейчас кланяться начнет. И кланяется, и кланяется.
А на камушке в воде сидит тоненькая плиска. И все хвостиком кивает, все кивает хвостиком.
Птица думает:
“Кому это они кланяются? Уж не мне ли?”
Вдруг – жжип! – со свистом пронесся над ней чеглок-соколок. И пропал.
Звек и плиска кричат птице:
– Счастье твое, что ты смирнехонько сидела! А то увидел бы тебя чеглок-соколок и унес бы в когтях. Пискнуть бы не успела.
Птица удивилась:
– А почему бы он меня увидел, если б я двигалась?
– Да потому, что ты на земле сидишь, кругом тебя одни камни, тихо все, не шевелится. А кто шевельнется, того сразу заметно.
– Так чего же вы-то кланяетесь, вы чего киваете?
– А мы у волны живем. Волна колышется, и мы колышемся. Нам так надо. Станем смирно, а кругом все движется, все качается, – сразу нас заметно”.
– Тут второй сказке конец, а тебе ответ, – кому зуек кланяется, а плиска хвостиком кивает.
– И третья сказка, – сказал отец.